Когда дети становятся свидетелями насилия. Мать брошенных в Шереметьево детей про их отца: «Ушла после того, как он избил меня до сотрясения мозга — Аня, он тебя часто бил
«Потерпи ради детей. У ребенка должен быть отец», — так часто говорят женщинам, у которых есть проблемы в семье. Даже когда бьет и насилует муж. Но что значит на самом деле «сохранить семью ради ребенка»? Во благо ли? И что говорят по этому поводу сами дети? Аня, Оксана и Наташа с ужасом вспоминают детство. Они росли в семьях, где папа бил маму, где отчим приставал к падчерице, где младший брат истязал сестру. Они не знали, куда обращаться, где искать помощи и как объяснить взрослым, что там, где сильный обижает слабого, нет семьи.
Иллюстрации: Лилия Худик
«По телефону доверия сказали, чтобы я не вмешивалась в дела родителей»
— Папа бил маму, — начинает свой рассказ Аня (имя изменено по просьбе героини). — Это происходило все детство. Острее всего помню, когда у меня был переходный возраст — 11-13 лет. Агрессия проявлялась, когда папа выпивал. Он никогда не был алкоголиком, но раз в неделю после работы мог себе позволить. Начинал с банального:
Почему носки мои лежат не там, где я их положил, а постираны и лежат в другом месте?
Находил зацепку. Шел на кухню, где была по вечерам мама. Мог разбить чашку. Такое устрашение — сейчас я тебя поколочу. Потом он закрывал дверь, и я слышала, как он ее бьет. Пыталась зайти внутрь. Когда у меня получалось, становилась между ними. Говорила:
Папа, остановись! Папа, не трогай! Папочка, папочка.
Его как-то гладила. Даже в нем злом пыталась увидеть человека и понять, что ему болит. Иногда он успокаивался. Если нет — все заканчивалось синяками. Попадало и мне.
Он бил маму в основном по голове. И толкал — кухня была не очень большая — ее в стену. Часто меня брал за шиворот и выкидывал в коридор.
Когда он был сильно пьяный, мы с мамой связывали его веревками. Боялись, что сядет за руль — он тянулся водить, как выпьет. Если нам удавалось его связать, мы оставались дома. Не удавалось — уходили к соседям или к маминой сестре. Ее муж тоже бил. Интересно, что когда мы приходили к ним прятаться от папы, и муж тети был дома, он нас жалел, и говорил:
Да, оставайтесь ночевать, какой ужас.
А когда он их бил, они приходили к нам, и уже мой папа говорил:
Ох, какой нехороший Валерка.
Такая смена ролей — от спасителя к насильнику.
Как-то раз я сломала ногу на танцах и ходила в гипсе, на костылях. Когда была очередная драка, мы выскочили с мамой и поехали ночевать к тете. На следующий день мама пошла на работу, а я вернулась домой. Нашла где-то номер горячей линии исполкома, и позвонила, чтобы узнать, что делать в такой ситуации. Телефон был сдвоенный, и пока я говорила, папа слушал. Потом ворвался в комнату, положил трубку, поднял меня за майку и кинул в стенку. Убежать я не могла — нога была сломана. Майка порвалась.
Тетечка из исполкома за эти пару минут сказала мне, что не надо лезть в отношения родителей, все будет хорошо, они сами разберутся. Повторила несколько раз, что я никуда не могу обратиться и что надо мирно решать вопрос.
Когда мама пришла, я ей рассказала. Она пошла разговаривать с папой. И он ее побил. А потом успокоился. Сидел, зашивал мою майку и плакал. Говорил, что так больше делать не будет.
Помню, мама всегда вызывала милицию. Заявлений не писала. Ей и не предлагали никогда. Только пальчиком папе грозили:
Мужчина, успокойтесь.
И папа успокаивался. Где-то на месяц.
Мама всегда говорила: единственное, что мы можем сделать, — не жить с ним. Что надо продавать квартиру. И не жить. Но у нас не было денег, чтобы разъехаться. Мама работала в школе.
О том, что происходит, знали многие. Хотя мама только один раз пришла на работу с фингалом. Обычно синяков не оставалось — отец умел так бить. Соседи и родственники могли принять нас на ночь. Но о том, что можно получить психологическую помощь и помощь юриста, речи не шло. Я считала, что это нормально. Это — часть жизни. Надо просто уметь как-то выкрутиться. Двух моих одноклассниц били отцы. Тетю бил муж. Это было повсюду. И если милиция видела и ничего не делала… Что могли сделать мы?
Иллюстрации: Лилия Худик
Когда мне исполнилось 15, папа перестал пить и распускать руки. А потом мама, наконец, осуществила мечту — мы разъехались. Договорилась с папой продать жилье, и на эти деньги купили нам квартиру в Минске (у папы осталась квартира от родителей).
Мы сейчас очень редко общаемся. Он до сих пор чувствует себя виноватым. Самое важное, когда я была маленькая, он дал мне почувствовать себя беззащитной. Что я ничего не могу сделать. И я решила, когда вырасту, сделать так, чтобы сильный никогда не издевался над слабыми.
«Я знала: если обращусь в милицию, от меня отвернутся все»
— У нас большая семья, — говорит Оксана (имя изменено по просьбе героини). — Пятеро детей. Старшие брат и сестра жили с маминой мамой. Еще одна сестра (на два года меня старше) — с папиной мамой. Я и мой младший брат — с родителями.
Иллюстрации: Лилия Худик
Папа меня любил. Но пил. То ли от одиночества, то ли от тяжелого детства — его маленьким мама била до потери сознания. Пил он много, не работал, только изредка снимался в массовке. Когда ему не хватало денег, продавал наши вещи.
Из-за такого поведения мама стала с ним ругаться. Она работала с утра до вечера, пыталась прокормить семью, а тут он выносит деньги. Скандалы были страшные. Я была маленькой и очень пугалась. Бил он ее, только когда мы не видели. Зато постоянно хватал ножи и размахивал, кричал, что маму убьет.
Каждый раз я брала с родителей обещание, что они не будут ругаться. Каждый день они его нарушали. Когда у меня был день рождения, 9 лет, я попросила у мамы вместо подарка купить папе выпить — он бы тогда успокоился, и в доме бы стало спокойно.
Мне было очень жалко папу. Но я боялась, что он убьет маму, и часто желала ему смерти.
Из-за постоянных стрессов у меня часто случались истерики. Бабушка (та самая, что била папу в детстве) забрала меня к себе. Я жила у нее с пятого по девятый класс. Она была очень заботливая, кормила хорошими продуктами. Но иногда ее накрывали приступы ярости. Если я не слушалась, она говорила:
Ты будешь умываться кровью!
Могла ударить учебником по голове или схватить за волосы и швырнуть в батарею. Очень похожа на бабушку из книги «Похороните меня за плинтусом».
Папа вскоре умер от алкоголизма. А бабушка стала много болеть. Я переехала назад к маме и младшему брату. Очень скоро он стал меня избивать. Пошел по стопам отца. Оно и понятно — он другого отношения к женщине не видел, и думает, что бить — это норма. Когда я бежала к трубке, чтобы позвонить в милицию, он хватал меня за волосы и тащил по полу, кидал на подушку. Душил подушкой. Руками. Поясом от халата. Пару раз приходили на крики соседи, но потом он стал отбирать у меня мобильный телефон и ключи, запирал дверь и уходил, чтобы я никуда не вышла и никому не могла открыть.
Мама была на его стороне. Считала, я его провоцирую тем, что не могу дать отпор. Говорила:
Успокойся, дети все дерутся!
Но мы уже не были детьми — мне было 20 лет, ему — 18. Он бил меня кулаком в глаз, в нос, выворачивал руки. Однокурсница однажды сказала: «Мне кажется, тебя кто-то бьет». А я придумала байку, что я лунатик, ночами хожу по дому и бьюсь лицом в дверные проемы. Или говорила, что у меня тонкая кожа.
Звонить в милицию я перестала. Подумала, он все-таки мой родной брат. Вспоминала, как ухаживала за ним маленьким. А еще я понимала, что если снова обращусь в милицию, от меня отвернуться все.
Я ушла жить к старшим сестре и брату, в квартиру другой бабушки. С сестрой в одной комнате жил ее муж. Он оказался алкоголиком и агрессором. Когда сестры не было дома, он пил очень сильно. Становится неадекватным. Приходил ко мне, хватал, сажал к себе в кресло и не давал уйти. А на утро делал вид, что ничего не произошло. Я поняла, что так продолжаться не может. Чудом через интернет вышла на «Радиславу» и попала в Убежище .
Иллюстрации: Лилия Худик
С девяти лет я кусала себя. Потом рвала волосы. В 16 лет начала себя резать и не заметила, как это стало привычкой. В Убежище психологи помогают мне справится с самоагрессией. И еще — стать самостоятельной. Я уже нашла временное жилье и работаю медсестрой в стоматологической клинике. Учусь на психолога и заканчиваю курсы татуировки. Хожу на английский и учусь рисовать — все эти курсы я нашла через Убежище. Там меня очень поддерживают и помогают развиваться. И я, наконец, чувствую себя живой и нужной.
Семья ничего не знает. Однажды старшая сестра увидела у меня на странице в соцсети статью о насилии и очень разозлилась. Написала мне: «Где ты в нашей семье насилие видела?» Хотя сама меня забирала в синяках из дома, когда меня избивал брат. Говорила:
Пойми, мир жесток. Ты просто должна научиться защищать себя. Все так живут.
Недавно я написала ей, что делал со мной ее муж. Она прочитала сообщение, но ничего не ответила.
«Ко мне приставал отчим, а мама не хотела ничего слушать»
— Мои родители развелись, когда мне было шесть, — вспоминает Наташа . — Очень быстро появился Андрей. Сначала я его даже называла папой — отношения были очень хорошие. Все началось, когда мама родила второго ребенка, а Андрей начал немножко выпивать. Мне было 12 лет.
Иллюстрации: Лилия Худик
Однажды к нам в гости приехали родственники. Их поселили в мою комнату, а я легла спать с мамой и отчимом. Мама лежала посередине. Ночью он перелез через нее и я почувствовала, что он меня трогает. Я сначала не поняла, что происходит. Подумала, может с мамой перепутал. А он полез по ноге, по сиськам, под ночнушку. Я подорвалась и убежала в туалет. Просидела там до утра.
Я думала о том, что нужно сказать маме. Но, как многие дети, не сказала. Боялась, что не поверит. И вообще — вдруг показалось? Промолчала. Перестала называть его папой.
Родственники уехали. Но все стало повторяться: он приходил ко мне в комнату, всегда пьяный, ложился возле кровати и своей мерзкой лапой залазил под одеяло и начинал меня трогать. Я бежала в туалет. Он уходил. Правильно было бы пнуть его, закричать, разбудить маму, чтобы она увидела. Но я этого не делала. Не знаю, почему. Просто какой-то психологический блок был. Все, чего хотелось, — убежать.
Помнишь, раньше когда отбеливали белье, его варили и перемешивали такой длинной деревянной палкой? Это было мое оружие. Эту палку я брала с собой в постель, в туалет, и считала, что вот, палка меня защитит.
Я росла. Это была катастрофа. Думала: «Господи, сделай, пожалуйста, чтобы у меня больше никогда не росла грудь!» Было так страшно! Вся эта «женскость». Думала, чем больше развиваюсь, тем больше этот ублюдок будет меня лапать. Домолилась (смеется) — в какой-то момент мое женское развитие заморозилось и осталось на уровне 12 лет. Вплоть до моего 19-летия.
Я начала уходить к друзьям и тете. Когда оставалась дома, все повторялось. Через какое-то время мой сон стал настолько чувствительным, что я просыпалась и вскакивала, стоило ему подойти к двери. Тогда он перестал приходить.
Началось насилие экономическое. Он перестал давать маме на меня деньги. Вообще. Мама была в декрете, не работала, и мы от него зависели. Папа (биологический) присылал мне одежду, вещи, но он не знал насколько все плохо — мне не хватало самого основного. Поздней осенью я ходила в школу в легких ботинках и легкой куртке. Мне было стыдно приходить туда в таком виде, и я стала прогуливать школу. Сейчас я бы хоть в мешке пошла — плевать. Но когда тебе 15 лет, и ты идешь в лицей, где обеспеченные дети, которых на машине привозят, а ты пришел пешком, потому что денег на маршрутку нет. И еще одет как попало. Ужасно давит. Выручала подруга. Давала мне одежду. Но все равно пропусков у меня было 50% каждый год. Училась я, правда, хорошо. Но была белой вороной. Меня обижали мальчики, запирали в туалете, когда кто-то там ссал, обзывались. Начались проблемы с общением вообще.
Чем старше я становилась, тем больше мы ругались с отчимом. Я решила рассказать обо всем маме. Она ответила, что я все придумала, чтобы испортить ее отношения с отчимом. Это у меня до сих пор в голове не укладывается. Стало совсем плохо.
Я рассказала сестре, тете и дяде. Дядя кричал, что «нахрен убьет этого козла», но, конечно, не убил. Тетя предлагала лишить маму родительских прав, но я просила этого не делать. Было ее жалко. Милиция тоже не вариант — отчим меня трогал, а не насиловал. Состава преступления не было. Да и рассказала я не столько для того, чтобы его наказать, а чтобы меня услышали и мне поверили. И пожалели. Этого «пожалели» мне тогда очень не хватало. Ради «пожалели» я могла себя поранить чем-нибудь. Сейчас понимаю, что ножом тем могла занести инфекцию, и вообще — тебе больно, зачем ты это делаешь? Но когда срабатывало, было хорошо.
Пока мы молчим и считаем, что это нормально, пока вбиваем в головы девочек, что главное — сохранить семью, такие истории будут восприниматься как данность
Я поступила в соседний город в университет на платное. Подрабатывала, чтобы были деньги на проезд. Отец дал половину денег на обучение, и еще половину должны были дать мама и отчим. Но отчим не захотел, и меня отчислили за неуплату.
Почему мама ничего не делала? К тому моменту отчим ее уже основательно споил. Она до сих пор пьет. А еще какой-то психологический был у нее блок. Однажды я сказала:
Мама, смотри, меня отчислили из университета, меня лапал твой муж, я прогуливала школу, у меня нет денег на зимнюю одежду.
Сказала ей правду. И от осознания у нее случился приступ, она упала на пол и потеряла сознание.
Был январь. Я шла по улице в этих осенних сапогах и понимала, что терять мне нечего. Что надо уезжать, хоть в Антарктиду — везде будет лучше, чем здесь. Я села на поезд и уехала к папе. И пока ехала, кажется, переродилась. Обнуление! Ты на новом месте, где никто не знает, что тебя обижали одноклассники, что у тебя никогда не было отношений с парнями, что мама — алкашка, и отчим так себе вообще человек, что ты живешь в бичевнике. Ничего! Ты можешь себя вылепить, как хочешь. Эти четыре года в новом университете я была дерзкой, высокомерной, создала такой образ-наоборот. Тогда мне было нужно это, чтобы поверить в себя. Теперь, когда у меня отличная работа, прекрасный муж, друзья, я могу позволить себе быть собой — спокойной, доброй, ранимой. Одно я знаю точно — в то место я больше никогда не вернусь.
Отчим получил по заслугам. Он сдох от алкоголизма, мучительно. Панкреатит. Сгорел буквально за несколько дней. Лежал, и чувствовал, как постепенно отказывали органы — печень, почки, — и нет человека. Царствие ему небесное.
Иллюстрации: Лилия Худик
Когда я читаю публикации о женщинах, столкнувшихся с домашним насилием, и вижу комментарии вроде «дура, почему она не ушла от него?» или «она должна была, когда он поднял руку, собрать вещи!», я понимаю тех женщин. В стрессе все как-то по-другому работает. Я тоже не могла уйти, рассказать всем на свете, чтобы он боялся повторять свои выходки. Мне было стыдно сказать. Мне! Хотя это он должен был стыдиться и бояться на улицу выходить от стыда. Я думала: это же моя семья, сделать ничего нельзя, просто надо потерпеть. И пока мы молчим и считаем, что, может, это нормально, пока вбиваем в головы маленьких девочек, что главное — сохранить семью, такие истории будут восприниматься как данность. И такие ублюдки будут разгуливать как ни вчем ни бывало.
Большинство жертв пережили насилие в детстве
Общественное объединение «Радислава» организовало Убежище для женщин и детей, пострадавших от домашнего насилия. Это дом, куда можно приехать с детьми, где можно жить и получить помощь психологов, юристов, при необходимости обучиться навыкам самообороны.
— В Убежище мы принимаем женщин, переживших насилие физическое, сексуальное, экономическое или психологическое. Большинство наших клиенток были свидетелями или жертвами насилия в детстве, — говорит психолог Убежища Ольга Казак . — Они часто не уходят от агрессора, потому что менее чувствительны к насилию, более толерантны.
Им все это знакомо. У них часто комплекс вины и низкая самооценка. Они считают, что не заслуживают лучшего и лучшего никогда не видели. Обычные отношения кажутся странными. Мамина и папина модель сильна. Даже если родители «не ругаются при детях», дети все видят и чувствуют. И часто винят себя или переносят на себя агрессию родителей. А когда вырастают, ищут таких же эмоциональные качели подсознательно. И не успевают опомниться, как разовая агрессия партнера перерастает в отношения, где кроме агрессии ничего не остается.
— Женщине часто говорят: «Потерпи, сохрани семью ради детей. Пусть у ребенка будет хоть какой, но отец». Это очень плохо, — объясняет детский психолог Убежища Елена Кожакина. — Да, есть те, для кого стрессы — это ступень роста. Но такие дети — исключения. Большинство ломаются, живут по образу и подобию родителей.
Все дети, с которыми я работаю в Убежище, разные. Но есть то, что их объединяет: снижена самооценка, проблемы в коммуникации (они часто замкнутые), постоянные страхи. Часто ребенок считает, что это он своим поведением провоцирует насилие в семье. Часто внутреннее напряжение выливается в серьезные проблемы со здоровьем.
Что делать ребенку? В идеале собрать взрослых, которым он доверяет (тетя, соседка, сестра, подруга), и обязательно маму, и спросить, замечают ли они, что происходит? Часто мама блокирует то, что не хочет видеть — ей самой нужна помощь. Важно понимать, что Убежище — это осознанный выбор женщины. Но ребенок может обратиться на горячую линию.
Общенациональная горячая линия для пострадавших от домашнего насилия:
8 801 100 8 801
Телефон экстренной помощи для размещения в Убежище (круглосуточно):
+375 29 610 83 55
Психологи с ним пообщаются и через ребенка постараются связаться с мамой. Если женщина не захочет приходить к нам, мы можем направить ребенка к другим взрослым, к педагогам, психологам и в Социально-педагогические центры в зависимости от района, где проживает ребенок.
Мы всегда говорим, что не надо бояться вызывать милицию и писать заявление. Да, семью могут поставить в СОП (социально опасное положение). В тех случаях, где будут для этого основания. Что это чаще всего? Антисанитария, ненадлежащие условия, отсутствие предметов первой необходимости, скандалы и прочее. Устранить эти критерии, оставаясь в одном доме с агрессором — невозможно. Но когда мама с ребенком попадают в Убежище, все факторы «опасного положения» устраняются. А значит, женщина и ее дети — в безопасности.
Как вы можете помочь
То, что пережили Аня, Оксана и Наташа называется просто — ужас. Они годами терпели боль от самых близких людей. Потому что им некуда было обратиться. Но ситуация меняется, сейчас в Минске есть Убежище, которое готово принять пострадавших от насилия женщин и детей, в том числе и из регионов.
За последние три года в Убежище проживало 365 человек, 146 из них — дети. По статистике только 4% женщин после Убежища возвращаются к агрессору. И все они повторно обращаются в Убежище. Здесь с ними работают психологи. Маме дают возможность обучиться новой профессии и стать экономически независимой. Адвокат помогает в суде решить вопросы с жильем и воспитанием детей. Женщина и дети чувствуют себя в безопасности, они становятся более уверенными в себе. А значит, могут начать новую жизнь, без насилия.
Платформа "ИМЕНА" собирает средства на годовую работу Убежища: зарплаты психолога, привлеченных юристов, социального работника, менеджера проекта, аренду помещения, оплату установки и работы «тревожной кнопки» сигнализации, расходные материалы и пр. В результате работы Убежища за год помощь психолог и юристов, временное жилье получат около 100 женщин и детей.
Нажав кнопку "Помочь" , Вы поможете женщинам и детям начать новую жизнь - без насилия.
Сотни женщин ежегодно обращаются в полицию в поисках спасения от собственных мужей. Отчего-то после свадьбы любимый человек, словно оборотень, превращается в тирана. На смену заботе и нежности приходят побои и унижения. Развод кажется логичным выходом из ситуации. Однако порой точку в таких историях ставит убийство. Почему непросто разорвать порочный круг домашнего насилия, разбирался корреспондент «АиФ-Тюмень» .
Он выскочил на нее с ножом
«Мне не было года, когда папа в первый раз ударил маму. Тогда он обещал, что больше такого не повторится. А после - было еще, еще и еще. Я хорошо помню почти все моменты: как, когда и куда бил. Я сама вызывала милицию. Он говорил, что если мама напишет заявление, то его все равно отпустят и потом ей будет совсем плохо. Она писала, его отпускали и все продолжалось по новой», - вспоминает Тамара Липанова .
Счастливые моменты в ее детских воспоминаниях сменяются кошмарами. Постоянный страх за маму не позволял беззаботно уйти из дома к друзьям. Если папа был под влиянием «зеленого змея», часто возникали ссоры, и маленькая Тома вставала между родителями, чтобы защитить маму от ударов папы.
Если папа был под влиянием «зеленого змея», часто возникали ссоры. Фото: pixabay.com
В 1999 году мама Тамары, втайне от мужа, сняла квартиру и перевела дочь в другую школу. Первого сентября они уехали, женщина тут же подала на развод.
«Папа нас долго искал. Нашел зимой. Он подкараулил маму в подъезде, когда она поднялась до восьмого этажа, папа выскочил на нее с ножом. Маму спасла очень толстая дубленка (пропитка) и сосед этажом ниже, вышедший из квартиры и спугнувший папу. Он успел разрезать маме дубленку и руку. Мы в очередной раз позвонили в милицию, но она снова ничего не сделала, хотя был найден нож, проведена судмедэкспертиза, были свидетели, - воспоминает Тамара. - Я тогда ненавидела папу. Это страшные чувства. Но мама спустя время переубедила меня: он «афганец» и психически нездоров, трезвым бы так не сделал. И это их отношения, а я его любимая дочка. Я понимаю всех женщин, которые сталкиваются с домашним насилием, еще больше, - детей этих женщин. Я была на их месте. Это большая психологическая травма».
За право жить без страха и угроз мама Тамары боролась 13 лет. Все закончилось только со смертью отца.
Сама виновата
Таких историй в «Отделении краткосрочной социальной реабилитации» центра «Семья» множество. Для женщин центр - последнее убежище, сюда идут, когда обратиться за помощью уже не к кому. От жертв домашнего насилия отказываются родственники, потому что устали помогать, вразумлять, уговаривать уйти. Когда после первого удара, психологического давления, женщина идет на уступки и прощает, круг замыкается.
«Семейное насилие всегда развивается по спирали. Сначала ударил один раз в год, потом начал поднимать руку каждые полгода, затем раз в месяц и т.д.», - говорит специалист центра «Семья» Лариса Чижевская.
Оказавшись в центре, женщины несколько дней просто отлеживаются. Им нужно время прийти в себя, осознать произошедшее и найти силы рассказать. Выговориться чужому человеку, пусть даже психологу, о том, что происходило годами, непросто. Многие пытаются скрыть некоторые факты, умолчать о самых унизительных случаях. Им стыдно признаться в том, что муж с ними так поступал.
Но даже оказавшись в центре, некоторые снова возвращаются к тирану. Например, одна из женщин обратилась за помощью, будучи полуслепой - муж бил ее по голове. После очередных обещаний измениться, она снова поверила и вернулась домой. В следующий раз за помощью к специалистам ее привели совершенно слепой.
Почему же так сложно разорвать отношения с супругом-насильником? Казалось бы, проще всего собрать вещи и уйти, подать на развод. Но чувство вины, которое годами домашний тиран закладывает в сознании жертвы, оказывается сильнее. Как правило, такие мужья хорошо знают слабые места жены и умело этим манипулируют. «Ради детей», «что скажут родственники», «семья - это святое», - доводы из уст раскаивающегося мужчины звучат вполне убедительно.
Дети, выросшие в такой семье, практически всегда повторяют судьбу своих родителей. Фото: pixabay.com
«Я никогда не поверю, что женщина возвращается к мужу-насильнику ради детей. Она это делает для себя, ни одна мать не хочет, чтобы сын или дочь видели, как папа издевается над мамой, - говорит Лариса. - К тому же дети, выросшие в такой семье, практически всегда повторяют судьбу своих родителей. Мальчики вырастают тиранами, только еще более изощренными, а девочки - жертвами».
И это касается не только физического насилия, но и психологического. Последнее, по словам специалистов, даже тяжелее. Постоянное моральное угнетение делает жертву безвольной. Она искренне верит, что сама провоцирует агрессию мужа.
Супруг одной из наших подопечных бил не только ее, но и детей ногами по голове. Фото: pixabay.com
«Иногда поведение женщин не поддается никому объяснению. Супруг одной из наших подопечных бил не только ее, но и детей ногами по голове. Она раз за разом подавала заявление и забирала вновь, потому что он мог лишиться работы. Порой складывается впечатление, что женщины находятся под гипнозом».
Открываться глаза на происходящее у жертв семейного насилия начинаются во время работы с психологами. Выясняется, что «звоночки» о неадекватном поведении будущего мужа были еще до свадьбы, но еще тогда все прощалось.
Формальный подход
Домашнее насилие - одна из самых сложных и неоднозначных проблем в правовой сфере. Зачастую обращение в полицию остается «незамеченным». Ввязываться в чужие конфликты и выяснять, кто прав, а кто виноват, сотрудники правоохранительных органов не хотят. Нередко жертва через пару дней забирает заявление, в полиции об этом знают и предпочитают переждать. Юрист и член Общественного совета при УМВД по Тюменской области Ярослав Ильин уверен, порой обращение в полицию только ухудшает положение жертвы.
После подачи заявления в полицию женщина оказывается незащищенной.
«Супруг, узнав об этом, начинает мстить, заявление жены его только еще больше злит. Особенно если он человек с определенным статусом, положением. Правоохранительные органы не профилактируют асоциальное, порой преступное поведение мужчины. Они часто подходят к работе формально. Приняли заявление, написали протокол и забыли. Дальше женщина оказывается незащищенной, и как разовьются события - остается только гадать, - говорит Ярослав. - Единственный способ изменить ситуацию - создать определенный регламент и систему гарантий для женщин. Чтобы после вмешательства полиции она не оставалась наедине с насильником».
Специалисты центра «Семья» считают, что в таких случаях помог бы специальный центр, где женщина была бы под защитой, пока идет разбирательство с мужем. Там же она могла бы получить юридическую, социальную поддержку и оформить необходимые пособия.
Если женщина действительно хочет уйти от насильника, ей на какое-то время нужно спрятаться. Фото: АиФ / Александр Фирсов
«Если женщина действительно хочет уйти от насильника, ей на какое-то время нужно спрятаться. В таких случаях было бы хорошо, если бы ей давали на работе отпуск по заявлению специалистов. Ведь мужчина всегда пытается найти супругу, посмевшую пойти наперекор. Было немало случаев, когда он приходил выяснять отношения к ней на работу, к сожалению, иногда такие разборки заканчивались убийством».
Нужно менять и отношение к проблеме у правоохранительных органов, считает Ярослав Ильин. Сотрудники должны вступаться за женщин и корректно разбираться в каждой ситуации со знанием психологии.
Помогло бы и создание некой идеологической основы. В чем-то здесь можно было бы и перенять опыт СССР, где семейного насилия в таких масштабах не было. Ведь недостойное поведение мужчины тут же выносилось на партийное собрание. Хорошо это или плохо - вопрос спорный, неоспорим эффект - перспектива оказаться с «волчьим билетом» на улице многих представителей сильной половины человечества отрезвляла и заставляла задуматься, прежде чем поднять руку на жену.
В тему
Страшный инцидент произошел в мае этого года в Тюмени. Недалеко от подъезда жилого дома на улице Олимпийской 32-летняя женщина получила смертельное ранение в области груди. Потерпевшая скончалась в автомобиле скорой медицинской помощи.
По подозрению в совершении преступления задержан бывший сожитель потерпевшей. По версии следствия, между бывшими сожителями произошла ссора. У женщины осталось двое детей.
Подобная трагедия разыгралась в 2018 году в спортивно-оздоровительном комплексе «Локомотив» г. Ишим, прямо на ресепшне была убита администратор.
Подозреваемого обнаружили тут же, им оказался муж убитой. Именно он, по версии следствия, приехал утром на работу к супруге и зарезал ее прямо на рабочем месте.
Как мужчина рассказал следователям, он хотел помириться с женой, потому что они уже некоторое время были в ссоре. Принес букет цветов и попытался поговорить. Но диалога не сложилось, а разговор перерос в новый конфликт. Тогда муж достал принесенный с собой нож и ударил им свою жену. Один-единственный удар, но меткий, прямо в сердце. Женщина скончалась на месте, хотя прибывшие на место трагедии медики и пытались ее реанимировать.
В этом же году еще одна семейная трагедия случилась в Тюмени. В одной из квартир многоэтажного дома по улице Мебельщиков муж зарезал свою жену. Между супругами произошел конфликт. Во время ссоры в мужчине вспыхнула ярость, он схватил нож и трижды ударил им в грудь свою супругу. От полученных травм она скончалась на месте.
Годом ранее областную столицу всколыхнуло убийство Ирады Москвиной. В декабре 2017-го год бывший муж женщины пришел к ней на работу и нанес несколько ударов ножом. Женщина в течение 5 дней находилась в реанимации. Но врачам не удалось вывести ее из шоковой комы. За два дня до Нового года она скончалась. У Ирины осталось трое детей.
Не буквально же имеется ввиду, что копируют поведение, значит ведут себя точно так же...
статья вообще называется:
“Шесть вещей, которые нельзя делать с ребенком.“ Конечно же, это все теория, и точек зрения очень много, есть и научные труды, которые поддерживают физическое наказание... Тут уж каждый определяет для себя какая методика ему ближе... Но я считаю, стремиться управлять своим гневом необходимо... Я человек вспыльчивый, но уравновешенный в то же время и не понимаю рукоприкладства... Я даже никогда в гневе не обзову ни кого.
1. Кричать
Крик - это не приступ ярости и не желание нанести вред малышу, а сигнал беспомощности. Именно так его и читают дети: орущих родителей они воспринимают как неуверенных в себе, нестабильных, от чего им становится страшно.
Крик просто противопоказан в воспитании: дело в том, что он выстраивает в ребенке демонстративный характер. Когда мама начинает орать, ребенок привыкает плакать, бить ногами по полу, топать ножкой и накручивать ее еще сильней. Это происходит потому, что ребенок привыкает к эмоциональным реакциям и сам ими пользуется.
Легко сказать, подумаете вы. Ведь дети иногда просто сводят с ума тем, что подвергают себя реальной опасности. Неужели его стоит погладить по головке, если он тянется к горячей сковороде?
Вместо крика:
1. Договаривайтесь с ребенком. Если его вечные отказы (погулять, поесть, пойти в школу) заставляют вас истерить, сделайте ему предложение, от которого он не сможет отказаться. Например: либо он собирается на прогулку, либо мама с ним никуда не идет (пока малыш бегает с одним зашнурованным ботинком, просто вернитесь к своим делам - у вас же договор).
2. Уходите из комнаты. Подавляющее большинство детских истерик имеют абсолютно демонстративный характер. Так ребенок пытается вызвать у мамы эмоции (и, между прочим, не со зла, а потому что либо недобирает их, либо перебирает). Дайте маленькому артисту успокоиться: пусть усвоит, что провокация - это слабый аргумент.
3. Успокойте его. Допустим, он снова доводит вас до мелкого припадка, ложась поперек коридора и ударяя кулаками по полу. А вы сами успокойтесь, возьмите журнал или книгу и читайте, пока ребенок не прекратит истерику. Чем чаще вы будете это повторять, тем быстрее малыш научится держать свои эмоции под контролем.
2. Бить
Разумеется, прочитав этот пункт, большинство родителей скажут: «Да мы пальцем его не трогали!» А теперь вспомните все эти мелкие шлепки по тянувшейся к розетке ручке, слабые пощечины, которые должны «привести его в чувство», и прочую физическую «мелочевку», которая не доставляет ему реальной боли, но пугает и унижает.
Бить ни в коем разе детей нельзя, и сила удара здесь роли не играет. А мы делаем это снова от беспомощности: не в силах сдержать своих страхов, мы допускаем такие промахи.
Вместо шлепков:
1. Не создавайте априори ситуаций, когда ребенок дома находится в опасности. Пока он маленький, все розетки, электропровода и тяжелые вещи, которые ребенок может на себя опрокинуть, должны быть спрятаны и закрыты. Если он к ним потянулся - это уже ваша вина: ребенок всего лишь познает мир, а не пытается вас разозлить.
2. Научитесь сами себя успокаивать. Считайте до десяти, уходите в другую комнату, разрывайте лист бумаги… Но не срывайте гнев на ребенке.
3. Объясняйте ребенку принцип работы электрочайника, дайте поиграть с выключенным утюгом - пусть изучит его досконально. Найдите время, чтобы открыть для ребенка мир и объяснить, какие в нем таятся опасности.
3. Лезть в его личную жизнь
Это касается уже детей постарше. У них - новые друзья, первые романы, свои компании… Родители очень любят заводить гестаповские допросы на предмет «что это за мальчик» и «где его папа работает». Дети же, как и взрослые, не в восторге от того, что самые интимные подробности их взаимоотношений со сверстниками оказываются предметом праздного обсуждения. Многие ребята сами бегут делиться, но только в том случае, если чувствуют при этом безопасность - папа с мамой не будут задавать ему провокационные вопросы, копаться в его отношениях и выискивать какие-то скрытые тайны.
Вместо допросов:
1. «Ну как?» - отличное начало для беседы в дружеской атмосфере, когда ребенок вернулся со своего первого в жизни свидания. Ответил «нормально» - не расспрашивайте. Захочет – все вам поведает.
2. Если только речь не идет о пьющей и курящей компании, не давайте своих оценок друзьям ребенка. Это подорвет его доверие и к вам, и к собственным друзьям.
3. Позвольте ребенку иметь свое пространство. Пусть не показывает вам свою переписку, а вы входите в его комнату только со стуком. Для детей очень важна личная территория - иначе они вырастают невротиками.
4. Пить, курить и выражаться нецензурно в его присутствии
А это уже политика двойных стандартов. Папина баночка пива, мамина сигаретка, случайно оброненный некорректный оборот в разговоре с подругой по телефону… И ребенок уже начинает воспринимать классические родительские запреты как унижение собственного достоинства (ага, папе с мамой можно, а мне нельзя, потому что я хуже?).
Ребенок, что уж там говорить, - это большая ответственность. В связи с его появлением образ жизни меняется кардинально, и это касается едва заметных мелочей. Любая вещь, которую вы запрещаете ребенку с текстом «это для взрослых», - делает эту вещь желанной автоматически и не воспитывает в ребенке адекватное отношение к тому, что может навредить его здоровью.
Вместо двойных стандартов:
1. У вас есть своя няня, бабушки-дедушки, кружки… Пить, курить и материться можно и вне присутствия ребенка. Но лучше уж окончательно завязать с дурными привычками, чтобы случайно о них не вспомнить в самый неподходящий момент.
2. Давать ребенку информацию. Можно вместе посмотреть научно-документальный фильм о вреде табака, изучить воздействие алкоголя на организм человека и создать в голове ребенка не запугивающую, а верную, медицински-грамотную картину.
5. Бояться его сексуальности
Дети растут очень быстро, и по статистике, уже в 15 с половиной лет вступают в первые интимные отношения. До этого уже начинаются разговоры о сексе, они ищут о нем информацию, да и просто выдают всякие пошлости.
Родители в ужасе хватаются за голову: вместо того чтобы рассказать подростку о контрацепции, они внушают ему страх перед этой темой, который скажется самым ужасным образом тогда, когда ребенок станет взрослым. Или еще хуже: пытаясь «грамотно» вести себя в процессе его полового развития, родители начинают выяснять, что он делал и где гулял.
Вместо страхов:
1. Предложите ребенку информацию. О презервативах можно начинать беседы уже в 13-14 лет: чем раньше он об этом узнает, тем лучше. Но и бегать за ним с брошюрами о вензаболеваниях не стоит: пусть имеет возможность обратиться к вам за советом, когда сам этого захочет.
2. Вообще никак не относиться к его личной жизни. Если папа с мамой вмешаются в его первую любовь, он может вырасти с неадекватным восприятием этого чувства. А когда родители умеют дружить с ребенком и соблюдают его психоэмоциональную автономию, он сам с удовольствием делится.
6. Требовать от ребенка быть отличником
Этот пункт может многим показаться спорным. Психологи считают, что родительская амбициозность прочно обоснована в нашем менталитете. Вероятно, это происки советского прошлого, когда вместо индивидуализма в людях воспитывали покорность и исполнительность.
Для многих родителей школьные успехи - это отражение их собственных побед. Нереализованность в жизни заставляет таких пап и мам свято верить, что ребенок обязан быть «самым-самым». Но оказанное на него давление сыграет с ребенком злую шутку: в будущем он не научится нести ответственность за себя, либо взбунтуется, либо взрастит в себе потребность всем услужливо угождать.
Да и что кривить душой? Не все дети одинаково способны в учебе. И это не делает ребенка хуже или лучше - просто кому-то дается математика, а кому-то нет. Вы же не корите себя за то, что не стали молекулярным биологом?
Вместо требований:
1. Принимайте ребенка таким, какой он есть. Пусть он выше «троек» не поднимается, и золотая медаль ему не светит: у него же масса других талантов!
2. Выстройте правильную психологию: учеба - это обязанность ребенка. Чем раньше на его плечах будет висеть ответственность за оценки, тем независимее и сильнее он станет в будущем.
3. Позвольте ребенку иметь возможность всегда обратиться к вам за учебной помощью, но никогда ее не навязвайте. Это не значит, что он должен часами торчать в Интернете вместо уроков - опасные для здоровья вещи тоже надо запрещать. Но он вполне может почитать или поиграть с друзьями, вместо изучения программы следующего года по истории. Это его жизнь.
4. Помните, что в нашей стране нездоровое отношение к детской успеваемости. В Европе и Америке на родительских собраниях разговаривают в первую очередь о психологии ребенка и его личных качествах, только к концу переходя к отметкам. Мы, к сожалению, не можем перестроить моментально всю российскую систему образования, но зато можем брать хороший пример у Запада, и помочь ребенку внутри семьи.